Жизнь слишком коротка, чтобы быть незначительной
26.07.2011 в 13:23
Пишет aretania:приступаю к библиотекам
санкт-галленский монастырь, швейцария
его библиотека - источник нотных грамот для грегорианского хорала
план идеального монастыря
единственный архитектурный план, сохранившийся от раннего Средневековья (начало IX века)
в столовой нет отопления, потому что монахи не должны были чувствовать слишком много радости от еды, или в спальной для 120-150 монахов, их гостей и посетителей было больше туалетов, чем мы привыкли видеть в современности.
ЭККЕХАРД IV
ИСТОРИЯ САНКТ-ГАЛЛЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ
Я начинаю общий рассказ о Ноткере, Ратперте и Туотилоне, учениках Изо и Марцелла, ибо у них, несомненно, было одно сердце и одна душа, как мы слышали это от отцов, словно трое составляли одно целое. ... Но хоть эти трое и были единодушны в их стремлениях, по натуре, как это случается, меж собой различались. Ноткер — телом, но не духом, хилый, голосом, но не в душе, заика, в божественных делах возвышенный, в неблагоприятных обстоятельствах кроткий, ко всему снисходительный, был строгим блюстителем нашей дисциплины; перед внезапным и неожиданным он робел, не считая демонов, с которыми он обычно отважно сражался. В молитвах, в чтении, в сочинении стихов был весьма прилежен. И был он, чтобы мне все дарования его [159] святой личности вкратце выразить, воистину сосудом Духа ев я того, полнее которого не было в его время.
Туотилон же был хорош и полезен совсем по-иному, человек, который мускулами и всеми членами тела был таким, каких Фабий рекомендовал выбирать атлетами. Он был красноречив, имел звучный голос, был искусен в резьбе и мастером в живописи; музыкант, как и его товарищи, он, однако, превосходил всех игрой на различных струнных инструментах; ведь он обучал даже сыновей сановников игре на струнных инструментах, в месте, установленном аббатом. Искусный предвьщатель далекого и близкого, в зодчестве и других своих занятиях преуспевающий, умел он слагать стихи на обоих языках и к тому был одарен природой; и в серьезном, и в шутке столь изящен, что наш Карл как-то упрекнул того, кто человека с подобным дарованием сделал монахом. Но при всем том был он, что важней прочего, в обществе деятельным, в уединении склонным к слезам; наделенный даром слагать стихи и мелодии, он был целомудрен, как истинный ученик Марцелла, который перед женщинами опускал глаза.
Ратперт занимал середину между обоими, о ком я говорил. С юношеских лет школьный наставник, ровный и благожелательный учитель, строгий в воспитании, еще реже, чем его братья, выходил из кельи, снашивая за год всего лишь пару башмаков и называя прогулку смертью; часто, обнимая отправляющегося в путь Туотилона, он просил его беречь себя. Ревностный в школе, он порой небрежно относился к урокам молитв и мессам, говоря:
«Мы слушаем хорошую мессу, в то время как учим ее служить». И хотя он считал величайшим злом монастыря безнаказанность, он приходил в капитул, лишь когда его призывали, потому что, как он говорил, ему должна быть доверена эта важнейшая обязанность — исправлять и наказывать.
почему одна душа? потому что они были друзьями, три настолько разных человека?
URL записисанкт-галленский монастырь, швейцария
его библиотека - источник нотных грамот для грегорианского хорала
план идеального монастыря
единственный архитектурный план, сохранившийся от раннего Средневековья (начало IX века)
в столовой нет отопления, потому что монахи не должны были чувствовать слишком много радости от еды, или в спальной для 120-150 монахов, их гостей и посетителей было больше туалетов, чем мы привыкли видеть в современности.
ЭККЕХАРД IV
ИСТОРИЯ САНКТ-ГАЛЛЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ
Я начинаю общий рассказ о Ноткере, Ратперте и Туотилоне, учениках Изо и Марцелла, ибо у них, несомненно, было одно сердце и одна душа, как мы слышали это от отцов, словно трое составляли одно целое. ... Но хоть эти трое и были единодушны в их стремлениях, по натуре, как это случается, меж собой различались. Ноткер — телом, но не духом, хилый, голосом, но не в душе, заика, в божественных делах возвышенный, в неблагоприятных обстоятельствах кроткий, ко всему снисходительный, был строгим блюстителем нашей дисциплины; перед внезапным и неожиданным он робел, не считая демонов, с которыми он обычно отважно сражался. В молитвах, в чтении, в сочинении стихов был весьма прилежен. И был он, чтобы мне все дарования его [159] святой личности вкратце выразить, воистину сосудом Духа ев я того, полнее которого не было в его время.
Туотилон же был хорош и полезен совсем по-иному, человек, который мускулами и всеми членами тела был таким, каких Фабий рекомендовал выбирать атлетами. Он был красноречив, имел звучный голос, был искусен в резьбе и мастером в живописи; музыкант, как и его товарищи, он, однако, превосходил всех игрой на различных струнных инструментах; ведь он обучал даже сыновей сановников игре на струнных инструментах, в месте, установленном аббатом. Искусный предвьщатель далекого и близкого, в зодчестве и других своих занятиях преуспевающий, умел он слагать стихи на обоих языках и к тому был одарен природой; и в серьезном, и в шутке столь изящен, что наш Карл как-то упрекнул того, кто человека с подобным дарованием сделал монахом. Но при всем том был он, что важней прочего, в обществе деятельным, в уединении склонным к слезам; наделенный даром слагать стихи и мелодии, он был целомудрен, как истинный ученик Марцелла, который перед женщинами опускал глаза.
Ратперт занимал середину между обоими, о ком я говорил. С юношеских лет школьный наставник, ровный и благожелательный учитель, строгий в воспитании, еще реже, чем его братья, выходил из кельи, снашивая за год всего лишь пару башмаков и называя прогулку смертью; часто, обнимая отправляющегося в путь Туотилона, он просил его беречь себя. Ревностный в школе, он порой небрежно относился к урокам молитв и мессам, говоря:
«Мы слушаем хорошую мессу, в то время как учим ее служить». И хотя он считал величайшим злом монастыря безнаказанность, он приходил в капитул, лишь когда его призывали, потому что, как он говорил, ему должна быть доверена эта важнейшая обязанность — исправлять и наказывать.
почему одна душа? потому что они были друзьями, три настолько разных человека?