[Yelin]

25.09.2011 в 15:50

Пишет  r0di0n:

Свт. Николай Сербский (Велимирович). Неделя 15-я по Пятидесятнице. Евангелие о любви

И один из них, за­кон­ник, ис­ку­шая Его, спро­сил, го­во­ря: Учи­тель! ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? Иисус ска­зал ему: воз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им: сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь; вто­рая же по­доб­ная ей: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го себя; на сих двух за­по­ве­дях утвер­жда­ет­ся весь за­кон и про­ро­ки. Когда же со­бра­лись фа­ри­сеи, Иисус спро­сил их: что вы ду­ма­е­те о Хри­сте? чей Он Сын? Гово­рят Ему: Дави­дов. Гово­рит им: как же Давид, по вдох­но­ве­нию, на­зы­ва­ет Его Гос­по­дом, ко­гда го­во­рит: ска­зал Гос­подь Гос­по­ду мо­е­му: седи одес­ную Меня, до­ко­ле по­ло­жу вра­гов Тво­их в под­но­жие ног Тво­их? Итак, если Давид на­зы­ва­ет Его Гос­по­дом, как же Он сын ему? И ни­кто не мог от­ве­чать Ему ни сло­ва; и с того дня ни­кто уже не смел спра­ши­вать Его.

Мф., 92 зач., 22, 35—46

Вся­кий, же­ла­ю­щий по­сра­мить Бога, сам бы­ва­ет по­срам­лён, а Богу предо­став­ля­ет слу­чай ещё боль­ше про­сла­вить­ся.

И вся­кий, ста­ра­ю­щий­ся уни­зить пра­вед­ни­ка, в кон­це кон­цов уни­жа­ет себя, а пра­вед­ни­ка ещё бо­лее воз­но­сит.

Кла­ду­щий ка­мень на пути пра­вед­ни­ка сам о него пре­ты­ка­ет­ся, а пра­вед­ни­ка лишь при­нуж­да­ет вска­раб­ки­вать­ся на склон, от­ку­да тот ви­дит ещё боль­ше.

Тот, кто дует, что­бы по­га­сить огонь пра­вед­ни­ка, раз­жи­га­ет его огонь ещё боль­ше, а свой га­сит.

В бур­ном море жи­тей­ском Бог есть ска­ла, на ко­то­рой пра­вед­ник спа­са­ет­ся и о ко­то­рую раз­би­ва­ет­ся чёлн без­бож­ни­ка.

В бур­ном море жи­тей­ском пра­вед­ник есть ка­мень пре­ткно­ве­ния для греш­ни­ка. Греш­ник от­ва­ли­ва­ет ка­мень и па­да­ет в яму на том ме­сте, где этот ка­мень на­хо­дил­ся.

Тот, кто бро­са­ет пыль про­тив вет­ра, ослеп­нет. Тот, кто за­сы­па­ет озе­ро кам­ня­ми, за­то­пит себя.

Бог слов­но на­роч­но оста­вил прав­ду в мире сем не­во­ору­жён­ной и не­за­щи­щён­ной, что­бы по­ка­зать Свою силу и что­бы у на­силь­ни­ков был ка­мень пре­ткно­ве­ния. Пото­му нить прав­ды креп­че, чем цепь не­прав­ды. Насиль­ник пы­та­ет­ся разо­рвать нить прав­ды, но за­пу­ты­ва­ет­ся в ней и по­ги­ба­ет.

Сата­на хо­тел уни­что­жить пра­вед­но­го Иова, а вме­сто того воз­нёс его на не­бе­са. Иов по­бе­дил то­гда, ко­гда ка­зал­ся не­мощ­ным. Сата­на хо­тел уни­что­жить царя Иро­да, и тот, по зло­бе сво­ей, это­му не вос­про­ти­вил­ся. И Ирод по­гиб, ко­гда ка­зал­ся все­мо­гу­щим.

Всё, что от Бога, пред­став­ля­ет­ся в мире сем не­мощ­ным, но оно силь­нее звёзд и бур­ных оке­а­нов.

Посмот­ри на эти про­ти­во­по­став­ле­ния, остав­лен­ные нам Богом как урок, и на­учись из них: Мои­сей и фа­ра­он, Давид и Голиаф, Иов и са­та­на, Иеру­са­лим и Вави­лон, три от­ро­ка и царь Наву­хо­до­но­сор, Дани­ил и Дарий, апо­сто­лы и Рим. И если ты ура­зу­ме­ешь на­каз, ко­то­рый Бог оста­вил тебе чрез сии бли­ста­ю­щие по­доб­но солн­цу при­ме­ры, то ра­дост­но вос­клик­нешь с див­ным Дави­дом: Сии на ко­лес­ни­цах, и сии на ко­нех, мы же во имя Гос­по­да Бога на­ше­го при­зо­вем (Пс. 19, 8). И то­гда ты ра­зу­мом див­но осо­зна­ешь и серд­цем усво­ишь сло­ва апо­сто­ла Пав­ла: Бог из­брал не­муд­рое мира, что­бы по­сра­мить муд­рых, и не­мощ­ное мира из­брал Бог, что­бы по­сра­мить силь­ное (1 Кор. 1, 27).

Но ка­ко­ва судь­ба добра в этом мире, ка­ков его путь, его мни­мая сла­бость и не­по­бе­ди­мая сила, ни на од­ном при­ме­ре в ми­ро­вой ис­то­рии нель­зя уви­деть так ясно, как на при­ме­ре Само­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Извест­ней­ший, Он при­шёл как не­из­вест­ный. Пра­вед­ней­ший, Он был осуж­дён как не­пра­вед­ный. Все­мо­гу­щий, Он дал убить Себя как не­мощ­ный. И что было в кон­це? Побе­да и сла­ва. Его по­бе­да и сла­ва — и по­ра­же­ние и по­зор тех, кто Его не при­нял, не при­знал и за­му­чил. Но ис­тин­ный ко­нец ещё даже и не на­сту­пил, а ко­гда на­сту­пит, то­гда толь­ко от­кро­ет­ся всё ве­ли­чие Его по­бе­ды и всё си­я­ние Его сла­вы; и то­гда толь­ко от­кро­ет­ся весь ужас по­ра­же­ния и по­зо­ра Его го­ни­те­лей и му­чи­те­лей.

Вся­кий раз, ко­гда вра­ги добра, вра­ги Божии рас­став­ля­ли сети Хри­сту, они сами в них по­па­да­ли; вся­кий раз, ко­гда они го­то­ви­лись Его уни­зить, они сами уни­жа­лись, и ко­гда хо­те­ли за­тво­рить Его уста, сами бы­ва­ли вы­нуж­де­ны за­мол­чать. Воис­ти­ну, всё, что они пред­при­ни­ма­ли для Его по­зо­ра, обер­ну­лось Его сла­вой и их соб­ствен­ным по­зо­ром. Так было то­гда, так про­ис­хо­дит и сей­час. Кто и се­го­дня со­про­тив­ля­ет­ся Хри­сту, па­дёт и про­па­дёт, а Хри­сту этим лишь предо­ста­вит воз­мож­ность ярче про­си­ять в Его силе и сла­ве. Так про­ис­хо­дит сей­час, так бу­дет и зав­тра — до скон­ча­ния века. И се­го­дняш­нее Еван­гель­ское чте­ние див­но по­ка­зы­ва­ет, что бы­ва­ет с людь­ми, ко­то­рые ис­ку­ша­ют Бога, го­то­вя тем себе честь, а Богу бес­че­стье.

И один из них, за­кон­ник, ис­ку­шая Его, спро­сил, го­во­ря: Учи­тель! ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 35—36) Сие было по­след­нее в ряду ис­ку­ше­ний, с по­мо­щью ко­то­рых иудеи пы­та­лись най­ти хоть ка­кой-то пред­лог, что­бы осу­дить Хри­ста на смерть. Как люди отрав­ле­ны злом! Если Бог ищет хотя бы одно доб­рое дело у ве­ли­чай­ше­го греш­ни­ка, что­бы его спа­сти, люди ищут хотя бы один грех у ве­ли­чай­ше­го Пра­вед­ни­ка, что­бы Его убить!

Сна­ча­ла пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны на­ро­да ис­ку­ша­ли Хри­ста во­про­сом: ка­кою вла­стью Ты это де­ла­ешь? и кто Тебе дал та­кую власть? (Мф. 21, 23) На что Хри­стос от­ве­тил, спро­сив их са­мих о кре­ще­нии Иоан­на Кре­сти­те­ля: с не­бес ли оно было, или от че­ло­ве­ков? Вопро­сом сим Гос­подь при­вёл в за­ме­ша­тель­ство Сво­их ис­ку­си­те­лей, ко­то­рые рас­суж­да­ли меж­ду со­бою: если ска­жем: с не­бес, то Он ска­жет нам: по­че­му же вы не по­ве­ри­ли ему? а если ска­зать: от че­ло­ве­ков, — бо­им­ся на­ро­да, ибо все по­чи­та­ют Иоан­на за про­ро­ка (Мф. 21, 25—26). Это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо бла­го­да­ря ему от­кры­лась бо­язнь греш­ни­ков ска­зать ис­ти­ну и в то же вре­мя нам дано по­уче­ние: Иоанн яв­ля­ет­ся по­слан­ни­ком Божи­им, чем ещё бо­лее под­твер­жда­ет­ся до­сто­ин­ство Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста как Небес­но­го Вла­ды­ки. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись про­тив Хри­ста пер­во­свя­щен­ни­ки и ста­рей­ши­ны, ко­то­рые во­об­ще-то враж­до­ва­ли друг с дру­гом.

Потом фа­ри­сеи с иро­ди­а­на­ми по­до­шли ко Хри­сту, ис­ку­шая Его во­про­сом: поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? Ска­жи нам: как Тебе ка­жет­ся? поз­во­ли­тель­но ли да­вать по­дать ке­са­рю, или нет? (Мф. 22, 17) Гос­подь по­смот­рел на мо­не­ту, на ко­то­рой было изоб­ра­же­ние ке­са­ря, и от­ве­тил: от­да­вай­те ке­са­ре­во ке­са­рю, а Божие Богу (Мф. 22, 21). И это ис­ку­ше­ние при­нес­ло сла­ву Хри­сту и по­зор ис­ку­шав­шим. Ибо из­ре­чён­ны­ми сло­ва­ми Гос­подь по­ло­жил ещё один по­треб­ный ка­мень в зда­ние Сво­е­го уче­ния, чрез то пре­по­дав нам не­об­хо­ди­мый и див­ный урок; ис­ку­си­те­лей же по­сра­мил, об­на­ру­жив и раз­ру­шив их ко­вар­ный за­мы­сел. При сем ис­ку­ше­нии объ­еди­ни­лись из­дав­на враж­до­вав­шие меж­ду со­бою фа­ри­сеи и иро­ди­а­не; одни — при­тво­ряв­ши­е­ся пат­ри­о­та­ми и дру­зья­ми на­ро­да, и дру­гие — под­дер­жи­вав­шие рим­лян, вла­сти­те­лей Пале­сти­ны.

Потом ко Хри­сту в оди­ноч­ку при­шли сад­ду­кеи с осо­бым ис­ку­ше­ни­ем. Если семь бра­тьев умрут один за дру­гим, остав­ляя друг дру­гу в на­след­ство, со­глас­но за­ко­ну Мои­се­е­ву, одну и ту же жену, — в вос­кре­се­нии, ко­то­ро­го из семи бу­дет она же­ною? На этот глу­пый во­прос, ка­зав­ший­ся ис­ку­си­те­лям осо­бен­но хит­рою за­пад­ней для Хри­ста, Гос­подь от­ве­тил: в вос­кре­се­нии ни же­нят­ся, ни вы­хо­дят за­муж, но пре­бы­ва­ют, как Анге­лы Божии на не­бе­сах (Мф. 22, 30). И, по­сколь­ку сад­ду­кеи были сек­той лю­дей, от чрез­мер­ной зем­ной учё­но­сти не ве­ро­вав­ших ни Свя­щен­но­му Писа­нию, ни в жизнь по­сле смер­ти, Пре­б­ла­гий Гос­подь ис­поль­зо­вал сию воз­мож­ность, что­бы утвер­дить веру в за­гроб­ную жизнь и вос­кре­се­ние сло­ва­ми: А о вос­кре­се­нии мёрт­вых не чи­та­ли ли вы ре­чен­но­го вам Богом: Я Бог Авра­ама, и Бог Иса­а­ка, и Бог Иако­ва? Бог не есть Бог мёрт­вых, но жи­вых (Мф. 22, 31—32). Таким об­ра­зом, и это ис­ку­ше­ние при­нес­ло поль­зу Хри­сту и вред ис­ку­шав­шим, по­то­му что оно об­на­ру­жи­ло не­зна­ние и глу­пость ис­ку­си­те­лей и по­то­му что Гос­подь, от­ве­чая им, от­ве­тил и всем нам на му­чи­тель­ный во­прос, на ко­то­рый нам ни­кто дру­гой от­ве­тить не мог бы.

Нако­нец, ко­гда по­тер­пе­ли по­ра­же­ние и сад­ду­кеи, счи­тав­шие себя и счи­тав­ши­е­ся сре­ди лю­дей не­обык­но­вен­ны­ми муд­ре­ца­ми, са­мые лю­тые вза­им­ные вра­ги — фа­ри­сеи и сад­ду­кеи — со­бра­лись для сов­мест­но­го на­па­де­ния, и один из них, от име­ни всех, спро­сил Хри­ста: ка­кая наи­боль­шая за­по­ведь в за­ко­не? (Мф. 22, 36) С по­мо­щью сего во­про­са эти слу­ги тьмы на­де­я­лись на­вер­ня­ка уло­вить Хри­ста в сло­вах, что­бы по­лу­чить воз­мож­ность при­влечь Его к суду. Они на­ру­ши­ли все глав­ные за­по­ве­ди за­ко­на Божия, дан­но­го им чрез Мои­сея, и оста­лись лишь с дву­мя за­по­ве­дя­ми: об­ре­за­ни­ем и хра­не­ни­ем суб­бо­ты, — слов­но с дву­мя пу­сты­ми внут­ри пло­да­ми ши­пов­ни­ка. Дей­стви­тель­но, и сии были за­по­ве­ди Божии, но не глав­ные, и не та­кие пу­стые и бес­смыс­лен­ные, как они в те дни их по­ни­ма­ли. Они, ко­неч­но, ду­ма­ли, что Хри­стос на­зо­вёт одно из трёх: или об­ре­за­ние, или суб­бо­ту, или же ка­кую-ни­будь Свою но­вую за­по­ведь. И они рас­счи­ты­ва­ли, если Он ска­жет, что глав­ная Божия за­по­ведь есть об­ре­за­ние, об­ви­нить Его в пре­не­бре­же­нии суб­бо­той; если Он вы­де­лит хра­не­ние суб­бо­ты, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии об­ре­за­ни­ем; а если же ка­кую-ни­будь но­вую за­по­ведь со Сво­ей сто­ро­ны — то­гда, тем бо­лее, об­ви­нить его в пре­не­бре­же­нии вет­хо­за­вет­ным за­ко­ном Божи­им. Они, ску­до­ум­ные, и за­по­до­зрить не мог­ли, что Хри­стос на­зо­вёт то, чем они бед­нее все­го, и, на­звав ста­рое, всё-таки из­ре­чёт но­вое.

А Иисус ска­зал ему: воз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им: сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь; вто­рая же по­доб­ная ей: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го себя (Мф. 22, 37—39). Обе сии за­по­ве­ди на­хо­дят­ся в Вет­хом Заве­те, од­на­ко не ря­дом друг с дру­гом, а в двух раз­ных кни­гах Мои­се­е­вых (см.: Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Они не вклю­че­ны в чис­ло де­ся­ти Божи­их за­по­ве­дей, со­став­ля­ю­щих ос­но­ву все­го за­ко­на, дан­но­го чрез Мои­сея, но упо­мя­ну­ты слов­но бы ми­мо­хо­дом, из-за чего мало кто на них и об­ра­щал вни­ма­ние. Зачис­ле­ны они во вто­ро­сте­пен­ные за­по­ве­ди не слу­чай­но, но по осо­бо­му про­мыш­ле­нию Божию, ибо род че­ло­ве­че­ский в то вре­мя ещё не был го­тов эти две за­по­ве­ди при­нять. Преж­де чем по­сту­пить в выс­шую шко­лу, не­об­хо­ди­мо за­кон­чить на­чаль­ную. А де­сять за­по­ве­дей Мои­се­е­вых и пред­став­ля­ет со­бою на­чаль­ную шко­лу упраж­не­ний и под­го­тов­ки к выс­шей шко­ле люб­ви.

Воз­лю­би Гос­по­да Бога тво­е­го. Сия есть пер­вая и наи­боль­шая за­по­ведь. Вто­рая за­ви­сит от неё и про­ис­те­ка­ет из неё. Но раз­ве воз­мож­на лю­бовь по за­по­ве­ди? Нет, не воз­мож­на. Но, к со­жа­ле­нию, за­по­ведь о люб­ви долж­на была по­сле­до­вать, ибо по­мра­чён­ное серд­це че­ло­ве­че­ское за­бы­ло есте­ствен­ную лю­бовь че­ло­ве­ка к Тому, Кто боль­ше все­го его лю­бит. И мать не на­по­ми­на­ет сво­е­му чаду о люб­ви к ней, пока чадо её не за­бу­дет­ся на­столь­ко, что пре­зрит мать и озло­бит­ся на неё, и пой­дёт скольз­ким пу­тём мир­ской люб­ви. Тогда лю­бовь к ма­те­ри ста­но­вит­ся за­по­ве­дью, и не столь­ко ради ма­те­ри, сколь­ко ради чада. Ника­кой за­по­ве­ди о люб­ви не даёт Бог ан­ге­лам, ибо ан­ге­лы не уда­ле­ны от Бога и есте­ствен­ным об­ра­зом лю­бят Его. Стыд­но во­об­ще-то долж­но быть роду че­ло­ве­че­ско­му, что он вы­ну­дил Бога дать эту за­по­ведь о люб­ви. Ибо за­по­ведь о люб­ви к Богу столь­ко же за­по­ведь, сколь­ко и укор че­ло­ве­че­ско­му роду. И вся­кий, кто хоть сколь­ко-ни­будь осо­зна­ёт, что Бог де­ла­ет для него всё и что он всем обя­зан Богу, во­ис­ти­ну не мо­жет не по­чув­ство­вать глу­бо­чай­ше­го сты­да за то, что за­ра­жён­ный гре­хом че­ло­век дал по­вод к та­кой за­по­ве­ди. Любовь че­ло­ве­ка к Богу бо­лее есте­ствен­на, чем лю­бовь ре­бён­ка к ма­те­ри. Пото­му лю­бовь че­ло­ве­ка к Богу долж­на быть и без вся­кой за­по­ве­ди бо­лее оче­вид­на, чем лю­бовь к ма­те­ри («Бог есть ве­ли­чай­шее доб­ро, от Кото­ро­го вся­кое доб­ро и бла­жен­ство. С Богом жить и в не­сча­стии сча­стье, и в бед­но­сти бо­гат­ство, и в пе­ча­ли уте­ха. Пото­му люби Его как ве­ли­чай­шее доб­ро и бла­жен­ство твоё, люби Его боль­ше вся­ко­го тво­ре­ния, боль­ше отца и ма­те­ри, боль­ше жены и де­тей, и боль­ше себя са­мо­го». Свт. Тихон Задон­ский. Соч. Т. 1). Поче­му дитя лю­бит свою мать? Пото­му что чув­ству­ет, что мать лю­бит его. А по­че­му че­ло­век не чув­ству­ет, что Бог его лю­бит? Пото­му что серд­це его ока­ме­не­ло и очи ду­хов­ные по­мра­че­ны гре­хом. Хри­стос и при­шёл в мир для того, что­бы серд­це че­ло­ве­че­ское ис­тон­чи­лось для тон­ко­го чув­ство­ва­ния люб­ви к Богу и ду­хов­ные очи по­мра­чён­но­го че­ло­ве­че­ства от­верз­лись.

При­шёл Гос­подь наш Иисус Хри­стос как са­мое силь­ное вы­ра­же­ние не­пре­лож­ной люб­ви Божи­ей к че­ло­ве­ку, что­бы вновь раз­жечь угас­ший огонь люб­ви в серд­цах чад Божи­их и что­бы то, что ко­гда-то было для лю­дей со­вер­шен­но так же есте­ствен­но, как и для ан­ге­лов, но со вре­ме­нем ста­ло не­есте­ствен­ным, вновь сде­лать есте­ствен­ным. Если бы мать не лю­би­ла ре­бён­ка, раз­ве ре­бё­нок мог бы лю­бить мать? Если бы Бог не лю­бил че­ло­ве­ка, раз­ве че­ло­век мог бы лю­бить Бога? Но Бог с са­мо­го на­ча­ла — и преж­де на­ча­ла — лю­бит че­ло­ве­ка, от­сю­да и сле­ду­ет есте­ствен­ность люб­ви че­ло­ве­ка к Богу. В Сво­ём Боже­ствен­ном мо­ле­нии пе­ред стра­да­ни­я­ми Гос­подь наш Иисус Хри­стос го­во­рит Отцу Небес­но­му: и да по­зна­ет мир, что Ты по­слал Меня и воз­лю­бил их, как воз­лю­бил Меня (Ин. 17, 23). Сколь воз­вы­шен­ные и уте­ши­тель­ные сло­ва! Бог оте­че­ски лю­бит нас, греш­ных и не­чи­стых, так же, как Сво­е­го Еди­но­род­но­го Сына! Тем, кто мо­жет по­знать и ощу­тить глу­би­ну и не­уга­си­мый пла­мень сей Боже­ствен­ной люб­ви, не тре­бу­ет­ся ни­ка­кая за­по­ведь о люб­ви. Напро­тив, они бы сты­ди­лись, если бы им за­по­ве­да­ли лю­бить Бога, то есть от­ве­чать лю­бо­вью на лю­бовь. Апо­стол Иоанн, при­па­дав­ший к гру­ди Гос­по­да и Бога сво­е­го и луч­ше все­го ощу­тив­ший глу­би­ну и сла­дость Боже­ствен­ной люб­ви у са­мо­го её не­ис­ся­ка­е­мо­го ис­точ­ни­ка, пи­шет: дети, бу­дем лю­бить Его, по­то­му что Он преж­де воз­лю­бил нас (1 Ин. 4, 19; 4, 10). Види­те, как он пи­шет! Это не ис­кус­но ото­бран­ные и со­еди­нён­ные сло­ва свет­ских муд­ре­цов, но тре­пет­ное вор­ко­ва­ние серд­ца, пив­ше­го пол­ною ме­рой лю­бовь из са­мо­го её ис­точ­ни­ка; серд­ца че­ло­ве­ка, ко­то­рый в ра­дост­ном вдох­но­ве­нии поль­зу­ет­ся са­мы­ми про­сты­ми сло­ва­ми, что­бы вы­ра­зить не­вы­ра­зи­мую лю­бовь Божию.

Послу­шай­те те­перь, как дру­гой апо­стол, спер­ва не­на­ви­дев­ший и гнав­ший Хри­ста, пи­шет о люб­ви: Кто от­лу­чит нас от люб­ви Божи­ей: скорбь, или тес­но­та, или го­не­ние, или го­лод, или на­го­та, или опас­ность, или меч? И до­бав­ля­ет: Ибо я уве­рен, что ни смерть, ни жизнь, ни Анге­лы, ни Нача­ла, ни Силы, ни на­сто­я­щее, ни бу­ду­щее, ни вы­со­та, ни глу­би­на, ни дру­гая ка­кая тварь не мо­жет от­лу­чить нас от люб­ви Божи­ей во Хри­сте Иису­се, Гос­по­де на­шем (Рим. 8, 35, 38—39). Я ду­маю, что с тех пор, как су­ще­ству­ют мир и вре­мя, ни один че­ло­век не вы­ра­зил сво­ей люб­ви бо­лее силь­ны­ми сло­ва­ми. И это не лю­бовь по за­по­ве­ди и из-за за­по­ве­ди, но лю­бовь, ко­то­рая есте­ствен­но вы­зва­на лю­бо­вью, пла­мя, за­го­рев­ше­е­ся от боль­ше­го пла­ме­ни. Запо­ведь дана тем, кто дав­ным-дав­но за­слу­жил на­ка­за­ния за ока­ме­не­ние по от­но­ше­нию к люб­ви, за на­ру­ше­ние люб­ви и во­пи­ю­щую не­бла­го­дар­ность Богу. Ни Хри­стос, ни апо­сто­лы, ни всё во­ин­ство лю­бя­щих Бога на не­бе­сах и на зем­ле не мог­ли луч­ше обос­но­вать за­по­ведь о люб­ви к Богу и силь­нее по­бу­дить к ис­пол­не­нию сей за­по­ве­ди, чем про­сто на­пом­нив: Он преж­де воз­лю­бил нас и преж­де явил нам Свою лю­бовь. Мож­но было бы на­пи­сать це­лые кни­ги до­ка­за­тельств Божи­ей люб­ви к нам и ос­но­ва­ний для на­шей люб­ви к Богу — и они уже на­пи­са­ны. Весь со­тво­рён­ный мир, ви­ди­мый и не­ви­ди­мый, яв­ля­ет­ся до­ка­за­тель­ством Божи­ей люб­ви к нам; вся при­ро­да и её устрой­ство, солн­це и звёз­ды, вре­ме­на года, те­че­ние че­ло­ве­че­ской жиз­ни под оком Про­ви­де­ния, дол­го­тер­пе­ние Божие к греш­ни­кам, не­слыш­ная, но мо­гу­ще­ствен­ная под­держ­ка пра­вед­ни­ков и всё осталь­ное, чему нет ни чис­ла, ни име­ни, до­ка­зы­ва­ют лю­бовь Божию к нам. Но к чему всё это пе­ре­чис­лять и на­зы­вать, ко­гда до­ста­точ­но про­сто ска­зать, что Бог нас лю­бит, что Он преж­де воз­лю­бил нас? Соше­ствие Сына Божия к лю­дям, Его слу­же­ние и Его стра­да­ния за род че­ло­ве­че­ский пре­взо­шли сво­им ве­ли­чи­ем и си­я­ни­ем все про­чие до­ка­за­тель­ства люб­ви Божи­ей. Его уста из­рек­ли нам, что Бог воз­лю­бил нас, как воз­лю­бил Его: Его уче­ние яви­ло сие, Его дела за­сви­де­тель­ство­ва­ли сие, Его стра­да­ния под­твер­ди­ли сие. Пото­му и Его за­по­ведь о люб­ви долж­на как мож­но ско­рее стать в на­ших серд­цах не­одо­ли­мым есте­ствен­ным чув­ством, по­хо­жим на чув­ство люб­ви ре­бён­ка к ма­те­ри, по­хо­жим, но бо­лее силь­ным.

Поче­му Гос­подь за­по­ве­ду­ет воз­лю­бить Бога всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им? Во-пер­вых, что­бы уси­лить эту за­по­ведь и как мож­но силь­нее за­пе­чат­леть её в па­мя­ти че­ло­ве­че­ской. Во-вто­рых, что­бы по­ка­зать, что лю­бовь к Богу ис­клю­ча­ет вся­кую иную лю­бовь, вся­кое раз­де­ле­ние люб­ви, вся­кое слу­же­ние двум гос­по­дам — Богу и мам­мо­не. Но име­ет­ся и ещё одно та­ин­ствен­ное внут­рен­нее ос­но­ва­ние. Бог есть тро­ич­ность Отца, Сына и Духа Свя­то­го в един­стве. И че­ло­век есть тро­ич­ность серд­ца, души и ума. И Отец лю­бит че­ло­ве­ка, и Сын лю­бит че­ло­ве­ка, и Дух Свя­той лю­бит че­ло­ве­ка. Весь Бог лю­бит че­ло­ве­ка. Отсю­да и про­ис­хо­дит за­по­ведь о том, что весь че­ло­век дол­жен воз­лю­бить все­го Бога. Когда че­ло­век лю­бит всем серд­цем сво­им и всею ду­шею сво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем сво­им, то­гда весь че­ло­век лю­бит. Когда че­ло­век лю­бит Отца и так же лю­бит Сына и так же лю­бит Духа Свя­то­го, то­гда че­ло­век лю­бит все­го Бога. Когда одна часть че­ло­ве­ка лю­бит одну часть Бога, то­гда лю­бовь не яв­ля­ет­ся пол­ной: то­гда эта лю­бовь во­об­ще не лю­бовь, ибо раз­де­лён­ный че­ло­век — не че­ло­век, и раз­де­лён­ный Бог — не Бог. Если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Отца, но не зна­ет о Сыне и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Сына, но не зна­ет об Отце и Духе Свя­том, в том нет люб­ви к Богу. И если кто-ни­будь ска­жет, что лю­бит Духа Свя­то­го, но не зна­ет об Отце и Сыне, в том нет люб­ви к Богу. Ибо он не по­знал Бога в це­ло­сти. Точ­но так же нет люб­ви к Богу в том, кто ска­жет, что лю­бит Бога толь­ко серд­цем, или толь­ко ду­шою, или толь­ко ра­зу­ме­ни­ем. Ибо он не по­знал себя в це­ло­сти и во­об­ще не зна­ет о люб­ви. Любовь, ис­тин­ная лю­бовь — а не то, что мир на­зы­ва­ет лю­бо­вью, — идёт от це­ло­сти к це­ло­сти. («Уни­чтожь в себе вся­кое раз­де­ле­ние; пусть бу­дет весь че­ло­век со­бран во­еди­но и все­це­ло устрем­лён к Богу». Свт. Игна­тий Брян­ча­ни­нов. Соч. Т. IV. Про­по­ведь в 22-e вос­кре­се­нье).

Пре­по­доб­ный Симе­он Новый Бого­слов при­во­дит сле­ду­ю­щие див­ные при­ме­ры люб­ви к ближ­не­му, кои в то же вре­мя крат­ко и ясно вы­ра­жа­ют сущ­ность люб­ви: «Знаю я че­ло­ве­ка, ко­то­рый… ино­гда пла­кал то об од­ном, то о дру­гом (греш­ни­ке), ино­гда бил себя в лицо и в грудь за спа­се­ние кого-либо, ино­гда сам при­ни­мал лицо со­гре­шив­ше­го сло­вом или де­лом и во­об­ра­жая себя са­мо­го со­гре­шив­шим гре­хом бра­та, ис­по­ве­дал грех сей Богу и мо­лил о про­ще­нии, про­ли­вая обиль­ные слё­зы. Знал и дру­го­го, ко­то­рый так мно­го ра­до­вал­ся о под­ви­за­ю­щих­ся, ис­прав­ля­ю­щих вся­кую доб­ро­де­тель и пре­успе­ва­ю­щих в доб­ре, слов­но был уве­рен, что по­лу­чит воз­да­я­ние за их доб­ро­де­те­ли и по­дви­ги, паче их са­мих под­ви­за­ю­щих­ся; и опять — так силь­но скор­бел и со­кру­шал­ся о со­гре­ша­ю­щих, слов­но не со­мне­вал­ся, что он один име­ет дать от­вет за всех них и быть ввер­жен­ным во ад. Знаю я и та­ко­го, ко­то­рый так силь­но же­лал спа­се­ния бра­тий сво­их, что мно­го раз с тёп­лы­ми сле­за­ми умо­лял Бога, чтоб или и они спа­се­ны были, или и он вме­сте с ними пре­дан был му­кам. Дви­жи­мый бо­го­под­ра­жа­тель­ною тёп­лою лю­бо­вью, он ни­как не же­лал спа­стись без бра­тий сво­их. Ибо так со­еди­нил­ся с ними ду­хов­но, со­ю­зом свя­той люб­ви, в Духе Свя­том, что и в Цар­ство Небес­ное не же­лал от­прав­лять­ся без них». Тако­вую душу на­зы­ва­ет пре­по­доб­ный Симе­он «Бого­нос­ной, со­вер­шен­ной в люб­ви к Богу и ближ­не­му» (Сло­во 54). Види­те, как глу­бин­ное и не­ис­чер­па­е­мое со­дер­жа­ние этой про­стой за­по­ве­ди опро­вер­га­ет все ере­си про­тив тро­ич­но­сти Бога в един­стве? И ещё: как она раз­ве­и­ва­ет в прах всю по­ло­вин­ча­тую и ме­лоч­ную пси­хо­ло­гию не­ко­то­рых со­вре­мен­ных учё­ных, ко­то­рая раз­дроб­ля­ет внут­рен­не­го че­ло­ве­ка, де­лая его бес­ко­неч­но ни­чтож­ным и не­счаст­ным?

Вто­рая же по­доб­ная ей за­по­ведь: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го себя. Гос­подь не ска­зал: рав­ная ей, но: по­доб­ная ей. То есть: и вто­рая за­по­ведь ка­са­ет­ся люб­ви, но не люб­ви к Твор­цу, а люб­ви к тво­ре­ни­ям. Любя свою мать, дитя лю­бит и все дела её рук, все тру­ды сво­ей ма­те­ри, все её вещи; а осо­бен­но лю­бя­щее свою мать дитя лю­бит сво­их бра­тьев и се­стёр. Любовь к ма­те­ри укреп­ля­ет лю­бовь к бра­тьям и сёст­рам. Кто лю­бит сво­их ро­ди­те­лей, тот есте­ствен­ным об­ра­зом бу­дет лю­бить и сво­их бра­тьев; не лю­бя­щий же сво­их ро­ди­те­лей ред­ко спо­со­бен лю­бить сво­их бра­тьев. Точ­но так же лю­бя­ще­му Бога лег­ко воз­лю­бить лю­дей как бра­тий сво­их по Богу; не лю­бя­щий же Бога мо­жет лишь об­ма­ны­вать себя, ду­мая, что лю­бит лю­дей. Такой че­ло­век мо­жет в луч­шем слу­чае иметь толь­ко не­ко­то­рое смут­ное со­чув­ствие к лю­дям, ис­точ­ник ко­то­ро­го опять же на­хо­дит­ся в со­чув­ствии к са­мо­му себе. Хотя эта за­по­ведь была дана и в Вет­хом Заве­те, она ста­но­вит­ся в устах Хри­сто­вых со­вер­шен­но но­вой. Ибо в дру­гом ме­сте Гос­подь го­во­рит: Запо­ведь но­вую даю вам, да лю­би­те друг дру­га; как Я воз­лю­бил вас, так и вы да лю­би­те друг дру­га (Ин. 13, 34). Во-пер­вых, она яв­ля­ет­ся но­вой, по­то­му что её из­рёк Тот, Кто явил в ми­ро­вой ис­то­рии ве­ли­чай­шую лю­бовь к лю­дям; а во-вто­рых, по­то­му что по­ня­тие ближ­не­го рас­ши­ре­но да­ле­ко за пре­де­лы на­ро­да иудей­ско­го и рас­про­стра­не­но на всех лю­дей Божи­их. Люби­те вра­гов ва­ших, — ска­зал Гос­подь. Ибо если вы бу­де­те лю­бить лю­бя­щих вас, ка­кая вам на­гра­да (Мф. 5, 44,46). Не по­ве­ле­ва­ет ли Бог солн­цу Сво­е­му вос­хо­дить и над вра­га­ми ва­ши­ми? И не по­сы­ла­ет ли Он дождь и на тех, кто вас не лю­бит? Твоё дело — лю­бить всех лю­дей ради люб­ви Божи­ей, а Его — по­сле от­де­лить пра­вед­ных от не­пра­вед­ных.

Наши ближ­ние яв­ля­ют­ся ви­ди­мым по­лем, на ко­то­ром мы по­ка­зы­ва­ем свою лю­бовь к не­ви­ди­мо­му Богу. На ком об­на­ру­жить­ся на­шей люб­ви к Богу, если не на лю­дях, жи­ву­щих вме­сте с нами на зем­ле? Бог бы­ва­ет уми­лён на­шей лю­бо­вью к со­се­дям на­шим, слов­но мать, ко­то­рую уми­ли­ла лю­бовь ка­ко­го-ни­будь чу­жо­го че­ло­ве­ка к её чаду. Столь не­об­хо­ди­ма обя­зан­ность по­ка­зы­вать свою лю­бовь к Богу на окру­жа­ю­щих лю­дях, что апо­стол люб­ви даже на­зы­ва­ет лже­цом того, кто го­во­рит, буд­то лю­бит Бога, а бра­та сво­е­го не­на­ви­дит: Кто го­во­рит: «я люб­лю Бога», а бра­та сво­е­го не­на­ви­дит, тот лжец (1 Ин. 4, 20).

Наши ближ­ние яв­ля­ют­ся для нас шко­лой, где мы упраж­ня­ем­ся в са­мой со­вер­шен­ной люб­ви — люб­ви к Богу. Вся­кое дело люб­ви, со­тво­рён­ное нами ка­ко­му-либо че­ло­ве­ку, бо­лее раз­жи­га­ет нашу лю­бовь к Богу. А в чём долж­на за­клю­чать­ся наша лю­бовь к ближ­ним, ясно нам ска­зал и Сво­им при­ме­ром по­ка­зал Сам Гос­подь, а так­же Его свя­тые апо­сто­лы и це­лое во­ин­ство угод­ни­ков Божи­их, Бого­нос­ных отец, му­че­ни­ков и му­че­ниц. Но глав­ные дела люб­ви суть: ми­ло­сер­дие, про­ще­ние обид, мо­лит­ва за дру­гих, под­дер­жа­ние сла­бых, уми­ре­ние гор­дых, вра­зум­ле­ние не­пра­вед­ных, на­став­ле­ние не­све­ду­щих, по­кры­тие чу­жих не­до­стат­ков, по­хва­лы чу­жим до­сто­ин­ствам, за­щи­та го­ни­мых, са­мо­по­жерт­во­ва­ние ради дру­гих. Нет боль­ше той люб­ви, как если кто по­ло­жит душу свою за дру­зей сво­их (Ин. 15, 13). Но если кто-ни­будь при­но­сит и са­мые ве­ли­кие жерт­вы из ка­ких-либо иных по­буж­де­ний, а не из люб­ви, нет ему в том ни­ка­кой поль­зы(см.: 1 Кор. 13, 3). Име­ю­щий лю­бовь име­ет всё и ис­пол­нил весь за­кон.

Нако­нец, вспом­ним глу­бо­кое по­ни­ма­ние Церк­ви Хри­сто­вой, дан­ное апо­сто­лом Пав­лом, по­ни­ма­ние, из ко­то­ро­го не­из­беж­но и есте­ствен­но про­ис­те­ка­ет лю­бовь к ближ­ним. Все мы, вер­ные, яв­ля­ем­ся чле­на­ми Хри­сто­вы­ми, жи­вы­ми ча­стя­ми тела Хри­сто­ва (см.: Еф. 4, 4; 1 Кор. 6, 15). Все мы воз­рас­та­ем в один ве­ли­кий и жи­вой ор­га­низм, в одно не­бес­ное тело, гла­ва ко­е­му — Хри­стос. А если это так, то мы долж­ны с лю­бо­вью по­мо­гать друг дру­гу рас­ти и укреп­лять­ся. Укреп­ле­ние од­ной ча­сти тела идёт на бла­го и на поль­зу все­му телу; бо­лезнь од­ной ча­сти тела при­чи­ня­ет стра­да­ния и вред все­му телу. Пото­му и лю­бовь наша к ближ­ним спо­соб­ству­ет как здра­вию на­ших ближ­них, так и на­ше­му соб­ствен­но­му. Истин­но, лю­бовь есть здра­вие; не­на­висть есть бо­лезнь. Любовь есть спа­се­ние, не­на­висть есть ги­бель.

Итак, сии две за­по­ве­ди о люб­ви суть наи­боль­шие в за­ко­не Божи­ем, и боль­ше их не было и нет на зем­ле. Это за­кон цар­ский (Иак. 2, 8), коим дер­жит­ся небо и спа­са­ет­ся зем­ля. На сих двух за­по­ве­дях утвер­жда­ет­ся весь за­кон и про­ро­ки (Мф. 22, 40). Бог дал весь за­кон Мои­се­ев из люб­ви, и Бог вос­пла­ме­нил про­ро­ков Сво­ею лю­бо­вью. Мож­но ска­зать, что пер­вые че­ты­ре за­по­ве­ди в вет­хо­за­вет­ном за­ко­не ка­са­ют­ся люб­ви к Богу, а осталь­ные шесть — люб­ви к ближ­ним; хотя все эти де­сять вет­хо­за­вет­ных за­по­ве­дей яв­ля­ют­ся лишь се­нью Хри­сто­ва за­ко­на люб­ви. Мож­но ещё ска­зать: всё бла­гое, что че­ло­век спо­со­бен сде­лать, про­ис­те­ка­ет из люб­ви к Богу и из люб­ви к ближ­ним. И, на­ко­нец, мож­но ска­зать: все гре­хи, сколь­ко их ни было и ни есть, яв­ля­ют­ся гре­ха­ми или про­тив люб­ви к Богу, или про­тив люб­ви к ближ­ним. Если да­лее пой­ти в раз­мыш­ле­ни­ях о глу­би­не и ши­ро­те сих двух Божи­их за­по­ве­дей, мож­но было бы сво­бод­но ска­зать, что на них утвер­жда­ют­ся небо и зем­ля, весь со­тво­рён­ный мир: ан­гель­ский и ма­те­ри­аль­ный.

Вот чего до­стиг­ли сво­им ис­ку­ше­ни­ем спло­тив­ши­е­ся вра­ги Хри­сто­вы! Вот ка­кую пла­мен­ную ис­кру вы­сек­ли они злоб­ным уда­ром о ка­мень! Они рас­счи­ты­ва­ли уни­зить и сму­тить Хри­ста, но вме­сто того себя уни­зи­ли до гряз­ной пер­сти, а Хри­ста воз­вы­си­ли до пре­сто­ла веч­но­го Зако­но­да­те­ля. Так сие по­след­нее ис­ку­ше­ние предо­ста­ви­ло Хри­сту воз­мож­ность Себя бес­ко­неч­но про­сла­вить, нам же всем при­не­сти бес­цен­ную поль­зу, про­воз­гла­сив нам за­по­ве­ди о люб­ви.

После та­ко­го от­ве­та Хри­сто­ва вра­ги его умолк­ли. После того ни­кто уже не смел спра­ши­вать Его (Мк. 12, 34). И, бо­лее того, по рас­ска­зу еван­ге­ли­ста Мар­ка, во­про­шав­ший Гос­по­да за­кон­ник по­чти об­ра­тил­ся в по­сле­до­ва­те­ля Хри­сто­ва, так что Гос­подь ска­зал ему: не­да­ле­ко ты от Цар­ствия Божия. Ибо, ко­гда за­кон­ник-ис­ку­си­тель вы­слу­шал не­ожи­дан­ный от­вет Спа­си­те­ля, он не мог удер­жать­ся, что­бы не вос­клик­нуть: хо­ро­шо, Учи­тель! ис­ти­ну ска­зал Ты, — до­ба­вив ещё со сво­ей сто­ро­ны, что лю­бовь к Богу и ближ­ним есть боль­ше всех все­со­жже­ний и жертв. Тот, кто ду­мал по­бе­дить, ока­зал­ся по­беж­дён; те, кто ду­мал по­сра­мить, оста­лись по­срам­ле­ны. И ни­кто уже не смел Его ни о чем спра­ши­вать.

Теперь при­шёл че­ред Хри­ста спра­ши­вать их. И Он спро­сил их: что вы ду­ма­е­те о Хри­сте? чей Он сын? Гово­рят Ему: Дави­дов. Гово­рит им: как же Давид, по вдох­но­ве­нию, на­зы­ва­ет Его Гос­по­дом, ко­гда го­во­рит: ска­зал Гос­подь Гос­по­ду мо­е­му: седи одес­ную Меня, до­ко­ле по­ло­жу вра­гов Тво­их в под­но­жие ног Тво­их? Итак, если Давид на­зы­ва­ет Его Гос­по­дом, как же Он сын ему (Мф. 22, 42—45)? Вопро­сом сим Гос­подь хо­тел, во-пер­вых, ска­зать, что Он есть Хри­стос; во-вто­рых, по­ка­зать, что за­блуж­да­ют­ся ожи­да­ю­щие Мес­сию как зем­но­го царя из дома Дави­до­ва, ко­то­рый про­го­нит рим­лян и сде­ла­ет Изра­иль мо­гу­ще­ствен­ным зем­ным цар­ством; в-тре­тьих, что его ис­ку­си­те­ли суть Его вра­ги; и в-чет­вёр­тых, что они, как вра­ги Хри­ста, Кото­рый дол­жен был прий­ти и при­шёл, бу­дут по­беж­де­ны и на­ка­за­ны. Они го­во­рят Ему: Дави­дов. Вот всё, что они зна­ли. И Гос­подь наш Иисус Хри­стос был из дома Дави­до­ва, а зна­чит, по их за­ко­ну, — Сыном Дави­до­вым. Но ведь и сам про­рок Давид не пред­став­лял себе Мес­сию толь­ко как сво­е­го сына по кро­ви — ина­че он не на­зы­вал бы Его сво­им Гос­по­дом. Ибо где это ви­да­но, что­бы пре­док на­зы­вал сво­е­го по­том­ка Богом? Но Давид по вдох­но­ве­нию про­ви­дел и по­знал двой­ную при­ро­ду Хри­ста, Чело­ве­че­скую и Боже­ствен­ную, и по вдох­но­ве­нию же на­звал Его сво­им Гос­по­дом. Тай­ну во­пло­ще­ния Сына Божия Давид в дав­ние вре­ме­на осо­знал по сво­е­му про­ро­че­ско­му вдох­но­ве­нию на­мно­го луч­ше, чем фа­ри­сеи и сад­ду­кеи, ви­дев­шие Хри­ста соб­ствен­ны­ми оча­ми. Хри­стос дол­жен был ро­дить­ся от его се­ме­ни, и Он по пло­ти ро­дил­ся от Пре­свя­той Девы Марии, Кото­рая была из дома Дави­до­ва; но Он дол­жен был прий­ти как пред­веч­ный Сын Божий по Боже­ствен­ной при­ро­де Сво­ей. И как та­ко­вой Он при­шёл. Гос­подь при­во­дит сло­ва Дави­до­вы не для того, что­бы их ис­пра­вить, но что­бы их под­твер­дить. Всё, что про­ви­дел и про­рёк Давид, ис­тин­но. Всё пи­са­ное сбы­лось. Обе­то­ван­ный Богом и ожи­да­е­мый людь­ми Спа­си­тель при­шёл на зем­лю и как Сын Дави­дов, и как Сын Божий. После Сво­е­го вос­кре­се­ния и воз­не­се­ния Он во­ис­ти­ну вос­сел одес­ную пре­сто­ла ве­ли­чия на вы­со­те (Евр. 1, 3). И во­ис­ти­ну все вра­ги Его пали под ноги Его. И боль­ше того, Он по­лу­чил власть пре­вы­ше вся­ко­го Началь­ства, и Вла­сти, и Силы, и Гос­под­ства, и вся­ко­го име­ни, име­ну­е­мо­го не толь­ко в сем веке, но и в бу­ду­щем (Еф. 1, 20—21). Теперь это яв­лен­ная тай­на, но то­гда это было тай­ною явью. Пото­му Гос­подь и го­во­рит как бы не от Себя, но при­во­дит про­ро­че­ство Дави­до­во, ко­то­рое долж­но было быть из­вест­но иуде­ям. Конеч­но, им были из­вест­ны речи и сло­ва, но смысл ска­зан­но­го и на­пи­сан­но­го был да­лёк от них. Гос­подь ещё не хо­чет ни­че­го им го­во­рить от Себя, но спра­ши­ва­ет их о смыс­ле слов за­ко­на, по­сколь­ку и они спра­ши­ва­ли Его о за­ко­не, а имен­но: ка­кая за­по­ведь в за­ко­не наи­боль­шая? Он хо­ро­шо им от­ве­тил на их во­прос; но они не мог­ли ему от­ве­тить ни сло­ва. И ни­кто не мог от­ве­чать Ему ни сло­ва. И так ока­за­лось, что Он зна­ет за­кон, а они — не зна­ют, хотя они счи­та­ли себя в об­ла­сти за­ко­на все­ве­ду­щи­ми. Гос­подь знал не толь­ко сло­ва за­ко­на, но его дух и жизнь; а они зна­ли толь­ко сло­ва, без духа и жиз­ни; и по­то­му на са­мом деле не зна­ли ни­че­го. А то, что они зна­ли, было лишь на ги­бель им са­мим и во вред на­ро­ду, их слу­шав­шему.

И с того дня ни­кто уже не смел спра­ши­вать Его (Мф. 22, 46). Страх все­ли­ли в них спо­ры с Ним, в ко­то­рых Он все­гда одер­жи­вал над ними по­бе­ду. Итак, они не смог­ли уло­вить Его в сло­вах, что­бы осу­дить. И по­то­му с это­го вре­ме­ни они оста­ви­ли сло­ва и взя­лись за се­реб­ро и зо­ло­то, дабы под­ку­пить Иуду и лже­сви­де­те­лей. И то, что им не уда­лось сде­лать с по­мо­щью слов, уда­лось с по­мо­щью се­реб­ра и зо­ло­та. Но весь­ма жал­ким был их вре­мен­ный успех. Ибо это по­след­нее и са­мое гряз­ное сред­ство при­ве­ло к об­рат­но­му ре­зуль­та­ту, как и все ис­ку­ше­ния сло­ва­ми. Оно при­нес­ло по­след­нюю и окон­ча­тель­ную по­бе­ду Хри­сту, им же на­нес­ло не­от­вра­ти­мый удар, вверг­нув в по­ги­бель веч­ную. Ибо едва про­шло три дня с того, как они за­пла­ти­ли на­ём­ни­кам, взяв­шим Хри­ста и лже­сви­де­тель­ство­вав­шим про­тив Него, как при­шлось пла­тить во­и­нам, что­бы те не раз­гла­си­ли ве­сти о вос­кре­се­нии Хри­сто­вом.

В ты­ся­чу раз луч­ше во­об­ще не ро­дить­ся, чем ро­дить­ся и вос­стать про­тив Бога.

Вся­кий, же­ла­ю­щий по­сра­мить Бога, сам бы­ва­ет по­срам­лён, Богу же даёт воз­мож­ность ещё боль­ше про­сла­вить­ся. И сие див­но во очах на­ших. Гос­по­ду на­ше­му Иису­су Хри­сту да бу­дет честь и сла­ва, ныне и прис­но, во все вре­ме­на и во веки ве­ков. Аминь.

Святитель Николай Сербский (Велимирович). Творения : В 3 кн. — Кн. 2: Беседы / пер. А. Евстратовой. — М.: Изд. Сретенского монастыря, 2010. — С. 229—247.

@темы: Важливе